Здесь птицы не поют (СИ) - Страница 29

Рогозин шел буквально на одной злости, он тяжело дышал, переводя дух, и смотрел на маячившую перед глазами спину Юрика, на которой покоился трофейный дробовик. Виктор шел и думал, что очень плохо знает своего спутника. Никак он не ожидал от забавного недоэтнографа такой прыти и кровожадности. Вот так запросто, будто делает это ежедневно по десятку раз, набросился на человека, рубанул по шее тесаком, под выстрелами дружков раненого хладнокровно обыскал его карманы, прихватил ружье и был таков, не получив даже ссадины. Если бы еще час назад Виктору рассказали о подобном, он бы посмеялся над тупостью голливудских сценаристов. Но жизнь гораздо изощреннее любых выдумок.

— Ты зачем его убил? — спросил Рогозин, едва только смог отдышаться.

— Кого? — спросил Юрик, даже не замедляясь.

— Того лысого с ружьем?

— Нам с тобой по тайге еще долго идти, — ответил Юрик после недолгого молчания. — А без оружия этого делать нельзя. Не дошли бы.

— Зато теперь дойдем — прямо в лапы к ментам! Соседи теперь все на нас с тобой повесят, — Виктор так не думал на самом деле, но очень опасался, что случится нечто похожее.

Ему не хотелось в тюрьму. На питерские «Кресты» он насмотрелся вдосталь. Одна из его подружек жила как раз напротив изолятора — через Неву, и выходя на ее балкон, Рогозин каждый раз натыкался глазами на грязно — коричневые с рыжиной стены мрачных тюремных корпусов. Долгая и страшная история этого места, его бесчеловечная романтика создали в сознании Рогозина образ абсолютной дикости и вседозволенности, оно казалось ему патентованным филиалом ада на земле, местом, где царят бездумная жестокость и тотальная несправедливость. И даже довольно крупная церковь во дворе не добавляла этому месту цивилизованности. Меньше всего Рогозину хотелось побывать в чем‑то подобном.

— Не повесят, — легкомысленно сказал якут и похлопал «трофей» по прикладу. — Зато теперь у нас есть шанс выбраться отсюда. Не ментов тебе нужно бояться, паря…, — многозначительно добавил Юрик, тоном, подразумевавшим встречный вопрос.

— Ну да, бандиты ближе, — согласился Рогозин. — Как думаешь, погонятся за нами? Или будут остальных ждать?

— У них раненый на руках, какая погоня? Пока до лагеря донесут, пока проорутся друг на друга, да пока опохмелятся… Часа четыре у нас с тобой есть. А за четыре часа мы далеко уйдем.

— А Савельев? Его же предупредить нужно!

— Не ментов и бандитов тебе нужно бояться, — еще раз ни к месту повторил Юрик, проигнорировав фамилию начальника.

— Кого? Кого мне нужно бояться? Медведя? Росомаху? Тайгу? Или тебя? Стой!

Якут остановился и повернулся.

— Куда мы идем?

— Туда, — Юрик показал рукой направление, в котором они двигались.

— Зачем нам туда идти? Там, — Рогозин оглянулся в сторону брошенного лагеря, — наши, их нужно предупредить.

— Там уже никому не поможешь, паря, — невесело усмехнулся якут.

— Почему это?

— Я же тебе в который раз говорю: не ментов тебе нужно бояться.

— А ты не мог бы говорить менее загадочно? Или мы в «Что? Где? Когда?» теперь играем? Кого мне бояться?

— Ты не поверишь, — криво усмехнулся якут.

— А ты попробуй.

— Пошли, рассиживаться нам некогда. Расскажу.

Они пошли рядом, плечом к плечу.

— Сегодня ночью, когда ты еще спал, а Моня пока еще не натворил своих дел, я ходил к камню, — начал свой рассказ Юрик. — Хотел еще мха немного собрать. Спускаюсь, гляжу: кто‑то там есть. Я притаился и стал слушать. Савельев, однако, это был. Сначала ничего не происходило. Он просто стоял на коленях и кланялся камню. А потом стал камлать.

— Савельев?

Сказать, что Рогозин был удивлен, было бы неправдой. Он был потрясен и не мог поверить в историю Юрика.

— Да, Савельев. Но не по — нашему говорил. Наши шаманы не так разговаривают с духами. Я даже не видел никогда такого камлания. Но это точно было оно. Говорил я тебе, что Савельев не геолог? Говорил. Савельев, паря, шаман. Очень большой силы. Правда, не знаю, какого народа. С запада он. Может быть, чудь, меря, а может быть и лопарь какой‑нибудь.

— Но ведь это алтарь Улу Тойона?

— Да, очень старый и очень сильный.

— Ты же говорил, что он не властен над чужими? Или Савельев — не чужой ему? И что это значит?

— Не ментов тебе бояться нужно. Утром я думал, что Савельев просто поговорил с духами и все, сейчас, однако, думаю, что это он все подстроил.

До Рогозина все еще не доходила мысль Юрика.

— Что подстроил?

— Да все! Бабу эту к Моне подвел, в Моне похоть разбудил, Доцента к алтарю вывел и бандитам злость внушил. Сильный шаман такое может.

— Да ладно! Зачем ему это? — поверить в подобный бред Рогозину и впрямь показалось нереальным.

— Не знаю, — сказал якут. — Не знаю, зачем ему это нужно, но добился он того, что в наш мир придет зло Улу Тойона. Сегодня.

Для якута это пришествие, кажется, выглядело вполне очевидным.

— Почему ты так думаешь? — Рогозину же все это казалось невозможным бредом.

— Заклинание над камнем он сказал утром. Нужна была жертва. И мы с тобой ее видели. Жертва принесена, человеческая кровь на алтарь пролита и Уду Тойон почувствовал ее вкус. Теперь ему осталось собрать своих демонов — абаасов, юэров, других, и вывести их сюда. Этот алтарь для них сейчас как маяк. Только наоборот. Маяк предупреждает, куда идти не нужно, а алтарь зовет к себе, указывает дорогу ко вкусному мясу и глупым душам. В их темном мире он светит красным огнем, приманивая всю нечисть. Они собираются перед ним, и как только позволит Улу Тойон, они тотчас бросятся сюда! Понимаешь?