Здесь птицы не поют (СИ) - Страница 58

— Когда ты в первый раз выстрелил, — произнес Юрик, объясняя Рогозину ситуацию. — Этот бегемот оглянулся. А здесь этот черный из‑за дерева на нас и кинулся. Мы с капитаном в стороны подались, а абаас как раз башкой в Гешу врубился. Ружье гешино — пополам, сам он кубарем покатился. Мы с Семеном стрелять стали, ногу черному отстрелили, потом руку. Так он оставшейся лапой капитана по сапогу так полоснул! Только брызги в стороны! Надо его ногу осмотреть тоже. Ну вот. Семен — хлоп на пятую точку и давай садить в этого из пистолета, перезарядиться уже не успевал. А здесь и ты подоспел. Без карамультука нам бы туго пришлось. Сдохли бы здесь.

Рогозин уже и сам успел оценить полезность оружия и теперь набивал его патронами, добытыми из карманов — на всякий случай.

— Артиллерист, мля, — криво ухмыльнулся капитан, отстраняясь от пришедшего в себя Геши. — Вовремя, ты подоспел, здесь Юрик прав. Твой‑то как?

Рогозин оглянулся через плечо: отвратительный труп без своей уродливой головы все так же валялся на месте и никуда уходить вроде бы не собирался.

— Вон валяется, — показал стволом спасшего всем жизнь ружья. — Ногу показывай… те.

Рогозин за две недели так и не успел перейти к панибратскому «тыканью» — сказывалось воспитание. Только лишь Моня и Юрик удостоились подобной близости. Но Моня сгинул в лесу.

На сапоге капитана действительно чернел длиннющий порез с влажными от крови краями — во всю голень. Рана даже издалека казалась куда серьезнее гешиной царапины. Семен вынул нож, единым умелым движением до конца разрезал сапог и попросил Рогозина:

— Что‑то хреново мне, Вить. Стяни‑ка, нога распухла, сам не слезет.

Виктор ухватился обеими руками за подошву, потянул на себя, что‑то противно и протяжно чавкнуло — словно кто‑то тяжелый и медленный наступил в грязь, капитан прорычал невразумительное «богадушуматьтвою!» и остался бос на одну ногу. Из искромсанного сапога на землю вылился почти стакан крови, быстро впитавшейся в почву. Секунд пять капитан тяжело дышал, потом скомандовал:

— Юрик, посмотри, что там?

— О — о-о, — вырвалось у Геши, тоже сунувшего свой любопытный, похожий на картофелину нос к капитанской ноге. — Тебе кирдык, майор.

— Юрик? — еще раз настойчивее попросил Семен, не особенно обращая внимания на мрачное пророчество.

— А чего — Юрик, Сема? — спокойно раскуривая сигарету, переспросил тот. — В больницу тебе, паря, нужно, к доктору. А иначе… Болит?

— Не — а, — покачал головой капитан. — Зудит, тянет, чешется… Но нет, не болит.

Он бледнел на глазах. Дыхание становилось прерывистым и нерегулярным. Зрачки расширились — будто наступила темнота, хотя солнце еще даже к зениту не подобралось, а на лбу выступила крупная испарина.

Юрик пощупал пульс, заглянул зачем‑то капитану в рот, провел двумя пальцами по длинной ране с начинающими синеть краями.

— Плохо, паря. Совсем плохо. Если через пару часов ты не будешь в больнице, у тебя разовьется некроз, потом гангрена. А к вечеру ты умрешь. Этот черномордый успел зацепить твой кут. Одна часть тебя еще здесь, другую он утащил за собой в мир духов. У — ффф, — Юрик шумно выпустил струю дыма вертикально вверх. — Кут можно поправить, если вылечить тело, но нужны хорошие лекарства и специалист, который знает, как ими пользоваться. Или можно отрезать часть твоего пропавшего кута от тебя, но нужен сильный шаман, который пойдет в мир духов и сможет это сделать.

Рогозин растерянно моргал, в глазах будто разом пересохло. Перед ним лежал уже почти мертвец — осунувшийся, почти серокожий капитан совсем не был похож на того отставного уверенного в себе вояку, каким знали его все члены экспедиции.

— Есть один способ, — нехотя протянул Юрик, копаясь в карманах. — Но я не знаю, как ты сможешь это сделать.

— Какой? — еле слышно пробормотал Семен.

— Ты сам пойдешь к духам и заберешь у них свой кут.

Все изумленно уставились на якута, не понимая, как капитан сможет сделать хотя бы один шаг.

— Я? — переспросил Семен, едва шевеля губами.

— Да, ты. Подумай. Либо ты умрешь, либо попытаешься остаться в живых. Выбирай. Только времени у тебя совсем мало. Я думал, что ты умрешь к вечеру, но, кажется, твой кут поврежден гораздо сильнее, чем мне казалось. Ты вряд ли протянешь еще даже два часа, — Юрик в этот момент почему‑то показался Рогозину похожим на ГДР — овского Чингачгука — Гойко Митича, он был так же суров и красив в своей убежденности. — Или под когтями этого абааса была какая‑то ядовитая дрянь, которая сейчас тебя убивает, или он утянул твой кут. В любом случае нужна либо хорошая медицина, которая вылечит тело, либо следует отобрать свой кут обратно. Ты должен пойти и сразиться с ним там.

Нога капитана от колена и ниже уже совершенно почернела и стала похожа на головешку — для окончательного сходства не хватало лишь языков адского пламени, пожирающих плоть.

— Как же я пойду?

— Я дам тебе вот это, — в руках Юрика появился маленький пакетик с сушеным мхом.

Рогозин уже видел этот пакет, в который несколько дней назад запасливый якут наскреб с камня — алтаря — портала светящийся мох.

— Ты покуришь и я отправлю тебя в мир духов. А там уж как повезет: либо ты сможешь вернуться, либо они утащут тебя окончательно. Других вариантов нет.

Капитан раздумывал недолго — молчание тянулось едва ли минуту.

— Давай, — выдохнул Семен. — Давай свою дурь.

Геша расширившимися глазами смотрел на них, потом повернулся к Рогозину: